— Вики, я с ума сойду, если сейчас не прикоснусь к тебе. Скажи, если ты против, потому что потом я не смогу остановиться, — прохрипел Волков, легонько сжимая грудь своей женщины.

Глубокий грудной голос любимого мужчины бил по нервам, заставляя плавиться тело от желания.

— Я тоже этого хочу… — прошептала она, дрожа от возбуждения.

Виктория увидела, как его мощные мускулы напряглись от ее слов, а взгляд полыхнул каким-то диким огнем. Ее сердце неистово забилось, ожидая его ответа… телом.

Девушка заглянула в глаза мужа и увидела в темноте своим волчьим зрением, что его зрачки превратились в крошечные черные точки, радужка стала огромной и сверкала, как бледное пламя.

Дмитрий в данную секунду уже не управлял физическими реакциями своего тела. Его руки сжались на ее талии, пальцы больно впились в нежную плоть, но потом чуть ослабили хватку, чтобы не было синяков на теле любимой женщины. Его жены.

— Малышка, прости, если первый раз буду грубым. У меня сейчас только животные рефлексы работают, и зверь с ума сходит, желая взять свою пару.

— Мечтаю об этом, — хрипло проговорила Вика, зная, что, несмотря на слова мужа, его грубость никогда не выйдет за пределы допустимого, тем более, когда его жена беременна.

— Проклятье, как же я хочу тебя… — прорычал Дмитрий, тяжело дыша.

Дернув трусики, он опустил их по ее ногам. Затем прижался к Виктории, буквально вдавливая ее своим тяжелым телом в поверхность дерева, и откинул полотенце на землю.

В ответ на его действия девушка вцепилась в его плечи, когда он подхватил ее под попку и приподнял. Ее сердце бешено стучало от сладкого предвкушения, кровь бежала по венам радостным головокружительным потоком.

Виктория раздвинула ноги, и Дима погрузился в нее. Его проникновение было быстрым и немного грубоватым. Девушка сдержала вскрик, пряча лицо на его плече. Она слышала, как его сердце грохочет рядом с ее грудью.

Замерев, они некоторое время не двигались, потрясенные тем невероятным облегчением и удовольствием, которое оба испытали в тот момент, когда их тела вновь соединились. Виктория пыталась приспособиться к ощущению его твердой плоти внутри себя, а Дмитрий рычал, наслаждаясь тем, как она крепко его сжимает.

Через секунду мужчина яростно вонзился в нее. Он врывался в девушку, проникая все глубже и глубже. Вика громко стонала. Ее лоно пульсировало вокруг него от охватившего ее неистового желания.

— О Боже! — прокричала Виктория, встречая толчки Дмитрия с той же неудержимостью, что владела им.

— Да, моя девочка! Кричи для меня, — хрипел Волков. Чувствуя, как Вика стала дрожать от удовольствия, вошел в ее лоно мощным толчком и неистово содрогнулся от охватившего его экстаза, наполняя свою женщину влажностью и жаром.

Спустя время, когда они пришли в себя, Дмитрий внес жену в предбанник и стал помогать ей раздеваться.

— Хочешь со мной мыться в бане? — спросила девушка, закусывая губу от очередного возбуждения из-за прикосновений мужа.

— Это потом, любимая. А пока… хочу утолить наш голод…

— Еще не утолил? — невинно поинтересовалась она, помогая ему с лифчиком.

— Нет, — прорычал мужчина. — Даже не начинал еще… Так что, девочка моя, буду соблазнять тебя долго и мучительно!

— Очень этому рада, любимый, — просипела она, когда мужчина накрыл ее губы своими.

Огромный джип подъехал и остановился около пятиэтажки. Пущина только собралась выйти, но мужчина удержал ее, дернув за руку и ставя блокировку на двери.

— Выпусти, — резко потребовала Наташа, недовольная тем, что оборотень ее удерживает.

— Обязательно, как только поговорим, — нагло заявил Санаров, начиная злиться, что его пара постоянно норовит удрать от него.

— Талгат, как бы тебе проще сказать. Пока я не готова к отношениям.

— Хорошо, пусть так. Но я не оставлю тебя, даже не рассчитывай! Если надо, перееду в соседнюю квартиру и буду постоянно рядом.

— Ты понимаешь, что это шантаж? — возмутилась девушка.

— В любви и на войне все средства хороши.

— Какая еще любовь? Волчьи инстинкты! Я не подавала заявку быть твоей суженой!

— Милая, ты думаешь, истинные пары — это абы-кабы, как захотелось телу? — с ухмылкой поинтересовался Санаров.

— А что же это? — снисходительно уточнила девушка.

— Это сокровенные отношения мужчины и женщины, созданных друг для друга. И через время ты это поймешь…

— С какой стати?

— С той, что на тебе моя метка! — прорычал Талгат, решив окончательно расставить все точки над «i».

— Что? Где? А я думаю, что там за зуд непонятный…

— А больше нигде не зудит? Я могу и с тем, и с тем помочь, — усмехнулся адвокат.

— Даже не сомневалась, что ты мастер на такую помощь. Наверное, много желающих на мое место?

— Если я поставил тебе метку, значит, у меня больше не будет никогда других женщин, — серьезно сообщил мужчина, сдерживая порыв притянуть строптивицу к своей груди и накинуться на ее сладкие губы.

— И теперь я обязана спать с тобой?

— Думаешь, метка так влияет только на меня? О нет, дикая моя девочка, скоро и ты будешь хотеть моих прикосновений. Совсем не важно, что ты человек! Если в тебе нет ненависти и черной души, то можешь смело считать, что мы уже муж и жена, так как будешь испытывать то же, что и я.

— Я не верю…

— Ну что же… завтра начнешь ощущать…

— Почему так быстро? — возмутилась Пущина, пытаясь осознать, во что влипла по самое не хочу.

— Потому, что наши души — одно целое, они будут тянуться друг к другу, находя облегчение в прикосновении.

Наташа сглотнула и спросила:

— Без метки я бы умерла или нет? Только честно…

— Максимум пятнадцать процентов, что выжила бы. Тебе в любом случае в больнице должны были сделать трепанацию черепа… А разве тут такая операция возможна? Даже если да, то вероятность нормального функционирования мозговой деятельности не достигала бы и двадцати процентов. Ты понимаешь?

— Да, — тихо сказала Наташа. — Спасибо… за жизнь.

— Всегда к твоим услугам.

— Буду знать. Ну что же, я пойду. Тогда до завтра, — тихо проговорила Пущина, обдумывая его слова.

— Конечно, только ты кое-что забыла, милая, — с хрипотцой в голосе выдал Санаров.

— И что?

— Вот что… — произнес мужчина и мягким рывком притянул девушку к себе, усаживая на колени. Не теряя времени, набросился на манящие губы страстным поцелуем. Слишком горячим, слишком напористым и непререкаемо собственническим поцелуем, заявляющим свои права на нее.

Сильные руки с жадностью гладили стройное тело девушки, не давая возможности вырваться, хотя она почти и не пыталась. Талгат остервенело сжимал ее ягодицы, прижимая к себе плотнее, позволяя ощутить его твердость.

Наташа протяжно простонала ему в губы, неосознанно ерзая на его члене. Сходила с ума от новых взрывных эмоций, от прикосновения к его телу даже через одежду. Девушка водила руками по его мускулистой груди, дразня и сгорая от наслаждения.

Она хотела его как никогда никого другого.

Мысль о других, а именно о бывшем, пробудила рассудок, и она оттолкнулась от Талгата, прошептав дрожащим хриплым голосом:

— Стой…

— Почему, Наташ? — прохрипел мужчина, стараясь сдержать себя и не вернуть все на свои положенные места.

— Я… пока не созрела… Я … Мне тяжело еще… Дай мне время…

— Ты хочешь, чтобы я запер тебя в комнате, чтобы не сойти с ума от ревности?

— Нет. Просто прошу подождать, — тяжело дыша, прохрипела Пущина.

— Черт. Ладно. Время так время.

— Спасибо, — прошептала девушка и вернулась на пассажирское сиденье. Посмотрела в лобовое стекло и спросила: — Я могу идти?

— Да. Но, Наташа… я не железный… Мой волк начнет безумствовать, если ты будешь дразнить…

— Уже поняла. Спокойной ночи, Талгат.

— Да, куда уж там она спокойной будет… — проворчал он. — Спасибо, и тебе спокойной ночи. Пусть тебе приснюсь я и то, что сейчас не случилось.